To Top
***
И ведь чуяло сердце в 2007-ом – скоро финиш. И хана всему этому блатному аквариуму. Выход. Должен быть выход. Как же всё это достало, Господи! Опять искать. Но раз чует сердце – пора валить. Вот только куда?
А что если?… Ну да. Именно сейчас, пока хоть с какими-то деньгами. Короче – не стыдно сделать этот звонок. Пусть хоть и голь перекатная, вытянувшая счастливый билет на пару-тройку лет, но не в долг же прошу…
Тетя, тетя кошка,
Выгляни в окошко!
Есть хотят котята.
Ты живешь богато…
Еще покойный прибандиченный студенческий кореш в 91-ом учил: не проси у богатых в долг, ненавидят они это.
Ну так я вообще не за этим. Я за свободой и гарантиями. А своих мозгов не хватает. Ну что – отличный повод навестить школьного друга? Да. Если школьный друг серьезный насос.
Сколько мы не виделись? Года четыре. С того самого раза, когда он вез меня в клинику спасать от пятилетнего запоя.
Решено.
– … Привет! … Да хотел повидаться… Не, не про деньги… Да о делах, перспективах…Спасибо… Через 2 часа?… Я успею. До встречи в офисе.
Беру пару дней за свой счет и прямо с середины рабочего дня стартую на тачке из самого крутого питерского агентства в клинику на Австрийской площади. Звонок уже сделан – Рай ждёт.
Стандартный допрос в кабинете ухоженного нарколога.
– Что так спешно?
– Да край. Боюсь сорваться. Сами же учили – лучше прервать, чем на тот свет сдуру…
–Всё правильно.
И… билет на свободу выписан.
– Помните, что после процедуры вы можете выпить не раньше, чем через 2 часа и не больше 50-ти грамм?
– Конечно, доктор. Как всегда.
– Ждем обратно.
…
***
Бар в 5-ти минутах ходьбы от клиники. Я там засвечен. Процедура красива и стандартна: 200 «Бифитера» залпом, глоток кофе, затяжка сигаретой, еще 200, еще глоток кофе и старт. На всё про всё 10 минут, и вот уже тачка тормозит у входа. Я еду к тебе, школьный друг!
***
Мы просидели за одной партой 9 лет – со 2-го по 10-ый. Это была странная дружба. Холодная, но крепкая. Он – педант до корней волос, практически не пробиваемый на эмоции. Я – рефлексирующий мечтатель. Это сейчас я понимаю – два полюса, весы. А тогда… Тогда мы просто были вместе. Оба влюбленные в одноклассницу, которая стала моей женой. Но это потом. На 4-ом курсе Универа. В конце 80-х мы стали отдаляться. Я начал преподавать в ВУЗе. Он так нигде и не поучился и ушел в зарождающуюся коммерцию. В начале 90-х я уже был типичным преподом-алкашом, подрабатывавшим охранником и сторожем. Он вовсю крутился в темах. К середине 90-х его бригада съела вместе с тамбовскими огромный финансово-промышленный холдинг. А в конце 96-го я приполз к нему за помощью. Рушилось издательство, в которое я сбежал от нищего преподавания. Стояло он под Костей Могилой. Да, видимо, надоели братве полиграфические темы. У меня почва уходила из-под ног. Для меня эта работа стала смыслом жизни.
Когда я постучался, он не раздумывал ни секунды. Уже следующим утром его Range Rover нёс меня в его империю, где братва именовалась спортивным отделом, где все топы постоянно закидывались пломбирами (протеины), а я в середине каждого рабочего дня сбегал в своё тонущее издательство. Мне прощалось. Работа не напрягала, зарплата шла. Каждое утро Range Rover доставлял меня к проходной, где мы с ним расставались… до следующего утра. То, что я попал в «семью», я понял через полгода, когда меня буквально за шкирку стали волочь в открывающийся первый «Максидом» креативным директором. И если в холдинге я чувствовал себя щенком за пазухой у школьного друга, то там мне светил шанс стать свободным. Когда предложение от «Максидома» стало совсем серьезным, я пошел сдаваться. Тогда я и услышал про «семью», про «вход – рубль, выход – два». Я услышал. Я не услышал. Я ушел. Он не простил. Ни тогда, ни через годы.
***
Тачка несет расшившегося мудака. Несет на встречу с молодостью. Летит – за парту к школьному другу.
Всё вышло грустно.
Я домчался точно к назначенному сроку. За пазухой грела сердце фляга с бухлом. Мозг рисовал пируэты – 400 «Бифитера» снесли в башке все стоп-краны. В офисе холдинга было чисто и тихо. Я сидел в приёмной и ждал окончания совета директоров. А ждать не выходило. Пара ходок на покурить-глотнуть и… на понтах и шарнирах я чуть не ногой открыл дверь совета и громко информировал офигевшую деловую публику о том, что заседание окончено, я приехал к другу, а они могут пилить по компасу.
Уже на улице, куда меня выволокла охрана, он очень тихим голосом донес до меня простую мысль: я был мудаком в 97-ом и остался им и через 10 лет. И могу идти на все четыре.
Через неделю галактического запоя полуживое туловище этого мудака валялось под капельницами в палате злополучной клиники.
***
Потом будет 2008-ой. И если 98-ой я утопил в водке, то этот кризис шарахнул так, что даже дышать стало больно. Я дёрнулся к нему за помощью. Знал, что нельзя. Но дёрнулся.
…
Как-то проглотил.
А еще через 6 лет, когда задавило совсем, решился на встречу. Шел не денег просить. За советом – как жить дальше? Он согласился.
Всю дорогу, что я плелся к его коттеджу, перебирал жизнь по дням. Вспомнил и как его бойцы отбивали меня от Кости Могилы в 98-ом, и как профинансировал он мой самиздат в 2002-ом… Может, что-то осталось? – уговаривал я себя.
На веранде коттеджа сидели два 50-тилетних одноклассника.
В конце я услышал:
– Я не старше и не умней тебя. Мне нечем помочь.
***
Это был самый короткий и тихий запой на Земле. Я заперся на кухне, тихо выпил 2 литра водки и позвонил врачу сообщить, что в завязке 12 дней и еду на процедуру. Утром, после атомной дозы антиполицаев, симулируя скачек давления, я зашился и стал выбираться из-за этой школьной парты.
