Жизнь взаймы

***
А строчка не идёт. Ну не идёт первая строчка. «Бартон Финк» какой-то. Вот обчитаешься Юрия Казакова, да и завяжешь писаниной этой маяться. Ведь кажну буковку он… Да и вообще – написано уже всё.

***
Летом 82-го, как школу закончил и вступительные в Универ сдал, на месяц устроился в Токсовский сельмаг грузчиком. Срок уже выходил. И тут с очередной продовозкой грузовой бочка с творогом пришла. Килограмм 100. Как разгружать? Шофёр – умник. Давай – говорит – на покрышку сброшу. Ща положу под борт. А ты внизу страхуй.
Ну и сбросил… Бочка отпружинила от покрышки «Зила» метра на два и в воздухе буквально лопнула. Завмагом белая что тот творог, разлетевшийся по всему двору перед лабазом. Шофёр в несознанку. С меня, щенка, и высчитали. На гроши, что после усекновения первой з/п остались, мама купила смешного розового шампанского, поджарила мне здоровый кусок мяса и, чокаясь, благословила в светлый трудовой путь будущего студиоза коему на поддержание морального духу ежедневно выдавался цельный рупь (при том, что стипендия считалась карманными деньгами любимого сынули).

***
Декабрь 85-го. Квартира разрывается от «Горько!!!». И как 70 человек в 20-ти метровую комнату втиснулись? До сих пор поражаюсь. Я не знаю, о чем думали родня и гости. А вот мой мозг плавился. В конце концов, не выдержал и, запершись в туалете, судорожно пересчитал подарочные деньги в конвертах. На долги не хватало.
Целая жизнь уже прошла, а стыд всё жжёт. Горько.

***
Под Миллениум, когда от отчаянья найти работу по профилю запил так, что ноги почти отнялись, жена пошла на подработку в контору подруги. Мыть туалеты. Остолбенел. Замахал руками. А она, как отрезала:
– Ты будешь работать только главным редактором. И не смей себя хоронить.
Прорвались. Тогда. Устроился в дцатый уже раз этим главным бля редактором. В тааааакую выгребную яму. «ОЛМА». Холдинг ебучий. Конвейер макулатурный. Наверное, в тех нужниках, что жена своими ручками отполировала, чище было.
До конца дней гальюны эти икаться мне будут. И кольцо свадебное, так и невыкупленное из ломбарда.

***
Телик на кухне орёт: Крым, Донбасс… Старшая дочь ставит на стол очередную поллитровку и, гладя по лысой башке, мягко, как Богородица, мурлычет:
– Всё, пап. Мне не жалко. Но — допивай эту и… поехали. Тебе не остановиться уже. Шестой день. Машина внизу ждет.
Белый потолок. Белые стены. Белый халат медсестры у капельницы. Час считаю капли. И в курилку. К ведру с хабцами. Сидеть. Смолить одну за одной. Смотреть на дно ведра. Вспоминать долги. Все. Всем.

***
Наверное, в 80-ом – да, классе в 8-ом – на полном сурьёзе заявил маме, что как встану на ноги, верну ей все потраченные на меня деньги. За всю жизнь. Господи, как же она хохотала.