Гибель богов

«Три дня назад в утренних сумерках животноводы колхоза Кукушкин А.А. и Кулешов А.В. возле скотного двора наткнулись на незнакомый предмет. Когда они встали и осветили предмет фонарями с жужжанием, то увидели, что перед ними на снегу лежит то ли бык, то ли корова, то ли зверь. «Экая глупая скотина!» — сказал Кукушкин, но другими словами».
Вл. Орлов «Альтист Данилов»

– …а вот был бы ты великим спортсменом, я б за тобой по всему свету преданно моталась… И снова уставилась в экран. По ящику крутят Большой шлем. На корте Саша Зверев рубится с Тимом.

Однажды она призналась, как первый раз увидела меня и влюбилась. Мы, говорит, с подругой летом после восьмого класса загорали в Кавголово на пляже, и тут мимо нас плывет натурально Аполлон. Гляди, говорю ей, какие у него красивые мощные ноги. Эхх, вот бы познакомиться.
Я тогда долго смеялся. Мног чего в голове промелькнуло – и «Как скажешь, Аурелио!» Нагибина, и «Пурпурная роза Каира» ебливого шибздика Вуди Аллена. Мммда… кудыж нам без гриновских парусов-то алых?

А ноги… Ну да. Эти оглобли, которые спустя 30 лет скрипят на одном диклофенаке, допилили в 70-начале 80-х до Луны. Не меньше. До вшивого КМСа с грехом пополам к десятому классу доковылял. Да в таком говне на подошвах, что и вспомнить стыдно – на 46-ой сэсэсэр мог предложить только уёбищные кеды «Красного треугольника».
В универе с какого-то перепугу (видимо, за космический километраж) записали в сборную по биатлону. Заваливаюсь в 82-ом на базу в Кавголово – сарай сараем рядом с «Лесгафта». В комнате вдоль стен сплошь крутой пластик (Kneissl, Atomic, Fisher), на веревках под потолком сохнут валютные лыжные комбезы, на тумбочках умопомрачительные лыжные мази (Rex и проч. понты). Я аж задохнулся от зависти. В моей нищей юности были токмо отеческие дрова, которые мы мазали отеческими же соплями. Картину довершали горы пустых бутылок из-под бухла и феерическое амбре – какафония из запахов пота, лыжной смазки, алкашки и безнадежной тоски. Познакомились. Все ребята уже чалились не меньше пяти лет на одном курсе. В универ заезжали только за талонами на спецпитание и деньгами. Господи, сколько же этих спортбригад было разбросано по всему бескрайнему Союзу. Тысячи. Пропитых судеб. И так у меня перед глазами эта наша база универовская и стоит десятилетие за десятилетием. А еще – последний мой старт. «Дембельский» аккорд. В 84-ом на третьем курсе вдруг в приказном порядке резко выдернули с хазы, где мы неделю страшно бухали – на первенство Универа по легкой атлетике. Меня какой-то кретин вписал на 1500. Кто знает – это ад. Это самый длинный и страшный спринт. А я вообще не по этому департаменту. Всю жизнь мотал 10-15 км., да в 81-ом стрёма ради вписался в полумарафон по случаю XXVI Съезда КПСС. А тут ЭТО. А я в чем бухал, в том и припёрся. Экипировки ноль. Ну выдали мне шаровары и кеды, да и встал я, шатаясь, на старт с пижонами в адидасовских шиповках. Через 300 метров свистнуло в печени; через 800 постучали из ада; а на финише … я этих экипированных пидоров порвал. И свет выключили. Меня куда-то несли, что-то кололи. Друг (член сборной города) потом сказал, что я законченный мудак и самоубийца. Но сказал с уважением. А шило в сердце после того эпического финиша сидит всю оставшуюся, которая утонула в бензольных кольцах рухнувшей империи.

***
Жена очень любит спортивные трансляции. Ну там лыжи-биатлон – это святое, бегали вместе. Но особенно большой теннис. Трогать её в эти часы себе дороже. Это магический транс. Она буквально дышит этим действом в шикарной обёртке цифрового хайдифинишн, где среди упакованных в лакосты зрителей, профессионально охающих от эйсов и матч-пойнтов, сидит она, преданно колесящая по всему свету за своим Аполлоном, сияющим на корте.