До гроба

Понимаешь ли ты меня?
Понимаю ли я тебя?
И это через столько-то лет и такие вопросы.
Так что я тогда все эти годы?..
Как это трогательно в молодости: «Я себя ищу». Как в старости пошло.
Угадывать твои желания? Да боже упаси. Что толку, если всю жизнь их закапывал.
А уж теперь, когда проросли друг в друга… Когда приучил тебя к тому, что те редкие мгновения, когда у меня нет проблем, и есть твое счастье. Иезуитство. Растянутое на десятилетия.
И что дальше? Прятаться за детей и внуков? Вот, мол, теперь мы живем для них. Благородно. Черта с два. Где тут благородство? В том, что принц на белом коне объявлен девичьим бредом? Это мудрость импотента. А теперь еще и молись на меня — я, видите ли, не бухаю. Красавец. Всю эту гребаную жизнь с собой любимым, мятущимся, непонятым. Что б потом тихим голосом праведника бросать: «мы всю жизнь вместе». Тот еще садизм. И если количество совместно прожитых лет — постамент, то постамент терпению. Твоему. А принц на белом коне покоится на глубине падения. Моего. В жизнь длиною.
Семья? Семь я. Семь раз отмерено. Отрезана ты. Всегда была. От этого «я».
Понимаю ли я тебя? Понимал ли?
А понимаешь ли меня ты, уже и не важно. Да и было ли когда-нибудь важно? Ведь любовь слепа.