Шалом

— Знаешь, а я завидую евреям. Я часто жалею, что не еврей.
— Ну ты дал. Тебе нужны их проблемы?
— Зря ерничаешь. Именно из-за проблем и хочу быть евреем. Тысяча лет скитаний. Всеми гонимы. Зато за свою веру держатся.
— Я тебя умоляю. Знаешь, за что они держаться?
— Да иди ты. Наши-то что — лучше? Количество говна на душу населения везде одинаково. А виноваты у всех всегда евреи. Бред.
— И чё? Обрезание пойдешь делать?
— Да причем здесь это. Я ему про веру, а он за херню цепляется.
— Во-во, за херню.
— Кончай. Проехали. Я серьезно. У них нет этих наших метаний «Кто мы? Откуда?» Они знают, что еврей — это судьба. А мы — не пойми что. Русские. А кто мы такие, русские? Начнешь ковырять, мозги сломаешь. То ли из варягов, толь еще хрен знает откуда. И вроде страна есть. И нет страны. У всех есть. У татар есть. У калмыков есть. Да у всех. А у нас нет. Общежитие. Для всех, и у всех свои комнаты. А у нас?
— Ну загнул. России тебе мало?
— Ага. А ты из России вычти эти комнаты, и что останется? Забыл, как с сэсэсэром стало… А ну как и из России начнут. Вычитать. И опять это: а русский это кто? А?
— Русский — это русский. И нечего тут мутить.
— А ты в родне своей ковырялся? Да там у каждого из нас такой замес. Мама дорогая.
— Ну так тебе каждый это же скажет. И еврей, и швед, и эфиоп. Да все.
— Не. Сказать-то скажут, а еврей все равно евреем остается. Я же говорю — судьба. И потом, смотри, как их всех трагедии объединяют. Нас вон сколько поубивало в Мировую, а мы все перелаялись из-за своей истории. А теперь еще эта хрень: с фашиками воевали, а на стенах свастики. А их холокост и издевательства по всему миру вон как сплотили.
— А что ты разнылся? Евреи, евреи. Примазаться, может, хочешь? Ореол иудея-мученика, что ль, манит? Так ты его не заслужил. Иной еврей, может, тоже не заслужил. Но это его народ. Его история. А он часть. А ты куда? За чужой бедой и славой?
— Не. Не так, конечно. Но что-то тут, вот именно в этом.
— А тебе вот этой нашей русской и славы, и беспросветности что, не хватает? Для венца-то? А? Может, этот мутень и есть наша судьба. Вот с такими непонятками.
— Да вот эти непонятки и задолбали. Конца и края им нет.
— Ну так что, пойдешь в евреи-то?
— Да я вот теперь думаю… Знаешь, я бы, наверное, хотел русским евреем быть.
— Опа! А в чем фишка?
— А вот на их трагедию нашу трагедию. И тогда совсем-совсем трагедия.
— Ага. И всем чужой. Тебе это надо?
— Зато какая судьба!