фенечка

 

– Деда, деда!
Внучка бежит от крыльца школы, смешно переваливаясь – за спиной неподъемный ранец первоклашки.
– Да тише ты, осторожней! Я же спину опять сорву.
Вот дожил: по молодости как-то пианино на 11-ый этаж запёрли, а подъездом ошиблись… – бухие ж в жопу; и ничего – подняли еще раз (только спускаясь чуть не убились) – а тут внучку боюсь на руки взять.
Старшая дочь с младшим внуком на руках рядом стоит и смеется. Вдруг резко меняется в лице и тихо:
– Как ты?
Стою, молчу. На роже всё написано. Дергает за рукав – суёт смятую купюру:
– Купи уже себе что-нибудь приличное. От твоей махры псиной несет. Я с детских еще подкину. Прорвемся, пап.
– Да нафиг опять привыкать. Откурили понты.

***
Как-то не так шестой десяток представлялся. Да хуем всё и накрылась.

***

И ведь всю жизнь так. Через жопу. Когда Универ закончил и пришел экономику преподавать – глаза сверкали. 1987-ой. Всё вокруг гудело. Никто ничерта уже не боялся. И преподавать белиберду совковую было влом. С места в карьер начал такую антисоветчину студентам гнать. Это ж не 70-е. Уже не страшно. А в аспирантуре за три года сидений в спецхране Русского фонда такое сотрясение мозга получил, что вернувшись (уже на кафедру философии – махнул не глядя) вообще поставил институт на уши – студенты ломились на лекции табунами, а с лекций выползали звезданутые напрочь. Себя разорвал (МХАТ отдыхает), детей покалечил. Эк-зис-тен-ци-а-лизм, мать твою. Всех накрыло. И всё, что недодали за десятилетия железного занавеса – выпил залпом. Выпил и отравил этой заразой будущих специалистов по атомным энергетическим установкам. О, какой ВУЗ попался. Можно было и карьеру слепить (замдекана сразу давали, а должность старшего преподавателя уже была в кармане – за боевые) – но молодой был, дурной на всю голову. Всех и послал. Болото, мол.

***
А журналистика показалась раем. Поначалу. Середина 90-х. Бандитский Петербург. С ними, с бандитами, и лепил эту хуйню глянцевую. Не просыхая. Не отдыхая. Не думая ни о чем больше. Азарт. Телки-менеджеры с ногами от коренных (умные и красивые, суки), кореша-редакторы, что Бертран Рассел каждый – гений на гении. Такое «Что? Где? Когда?» замутили – Питер вздрогнул. Так же и сгорели. Все. И он. И таким быльем поросло все. И такая откатом «белка» накрыла – ад детским садом показался. И ему. И семье. И пошла эта журналистика к едрене фене. Одно утешение – какие-то выходы литературные нарисовались. Мутные еще (но самиздался по инерции).

***
Первым всё и достаётся. Но если одноклассники были первыми бандитами-бизнесменами (и космически поднялись – кого не грохнули), то он попал в шеренгу пионеров маркетинговых коммуникаций (и наловился таких кокаиновых пузырей молодой отеческой рекламы, что «Монти Пайтон» шёл бы лесом). Ну и рос бы, лепил бы карьеру. Нет же. Всё, уроду, не так было. Всех на три буквы – и сам с усам. Решил, что крутой. Улетел во фриланс. На стратосферном чеке. Встречи только с собственниками (менеджеры нахуй). Допёр до федералов. А оказалось – упал. Не плюй супротив ветру. Ответка прилетела не сразу, но последняя. Кто не в системе – может сосать. Это Россия, сынок. Кланы, матрица, табель о рангах. Мог же допереть. Уж если столько лет тыщу видов истории перелопатил. Слона и не заметил. Слон и раздавил. Мудака.

***
– Ну что, дедуля, где полтос обмывать будем?
Смотрю на них. Смотрят на меня.
– А может ну его? А? Ни шиша ведь за год. Что убогому праздновать-то?
…
Не особенно ведь и мечтал. Вообще толком не думал все эти нулевые. Но уверен был – что бахну громко. Мдааа. И пошел на лестницу дымить кислой пролетарской цигаркой. Треники с пузырями. Шлепанцы на босу ногу. Пепел в банку консервную. И жизнь … в эту же банку. Проёбанную.
За два последних года окончательно перешел в отряд филинов и сов – день сну, ночь бумаге. Дабы в дурку не упаковали (а третий раз был последним, и психиатр где надо пометку оставил). Слова одни и не предали – нехотя, но вернулись. И вернули. Всё. Такая дрель в голову – дятлы в лесу заткнулись. Смерть всех Иванов Ильичей в кубе.

***
– Научи меня?
– Так ты ж сам – учитель.
– Какой я, в жопу, учитель.
– Так чему научить? Раз уж достучался.
– Уму-разуму. Уму… разуму.
– Тебя? Не смеши.